Александр Полозов, начальник Центра оперативного анализа и прогнозирования администрации Челябинской области: Журналистики в этой стране уже не осталось

Название его нынешней должности периодически забывают даже самые профессиональные репортеры, потому что для подавляющего большинства пишущей и снимающей братии Челябинской области Александр Полозов остается просто коллегой. Зачем один из самых талантливых и востребованных журналистов региона подался в чиновники, правда ли, что он дружит с вице-губернатором Вадимом Евдокимовым, и каким образом блог губернатора помог организовать оппозицию в Живом журнале – Александр Полозов рассказал Агентству новостей «Доступ».

- Александр, кто позвал тебя на эту должность, и как было сделано предложение?

- Многие знали меня до этого как журналиста. Работал корреспондентом одного из агентств до конца апреля этого года. Но, если честно, весной я собирался уходить. Не просто из агентства – из профессии. Причина – мое убеждение, что журналистики в этой стране уже не осталось. Это довольно сложная тема, и осмысливая ее, я принял решение взять тайм-аут. Тем более что меня все больше захватывало мое новое увлечение – ландшафтный дизайн, основы которого я даже изучил на специальных курсах.

Итак, в начале апреля я пришел к своему руководителю и сказал: «Наверное, все. Я пойду в бессрочный творческий отпуск». Все были в шоке: куда, зачем, на какие шиши жить будешь? Те же вопросы задал мне и Вадим Евдокимов, которого, наверное, представлять нет нужды. Когда дело подошло к 30 апреля, и ему повторно сообщили, что Полозов после майских праздников на работу не возвращается, он позвонил и не требующим возражений голосом сообщил, что покопаться в земле я еще успею. Пока же мне нужно было купить новый костюм и 4 мая явиться по адресу: Цвиллинга, 27 в Челябинске. Так началась моя работа в этом здании.

-  Можно поподробнее по поводу того, что журналистики нет?

- Рефлексии по этому поводу начались давно, в Швеции, где мы посмотрели, как работают журналисты. Когда в России еще было крепостное право, там был принят закон о равном доступе всех жителей Швеции к официальной информации. Согласно этому закону любой человек, даже не будучи подданным шведской короны, может прийти в любое официальное учреждение и запросить интересующую его информацию. И клерк в этом учреждении обязан выдать ее, затратив на это столько времени, сколько понадобится, чтобы ее скопировать с официального носителя. Если для этого достаточно бросить документ на факс, никаких 30-дневных сроков, о которых пишет, например, наш закон, не должно быть. О том, что тебе могут отказать в выдаче этих сведений, речи не может идти тоже.

Редактор отдела политики одной из шведских газет рассказала, что, приходя на работу в понедельник утром, она звонит в канцелярию премьера и просит сбросить ей на факс перечень всей корреспонденции премьера за последнюю неделю, а к обеду получает этот факс… Я представил, что звоню с таким запросом, например, в приемную мэра…

Словом, больше мне совершенно не хотелось работать журналистом. Общество через государственный бюджет обучило тебя профессиональным навыкам, поставило тебя себе на службу неким арбитром, контролером, человеком, в чьи профессиональные обязанности входит «разгребать грязь». Человеком, в чьем профессиональном инструментарии должны быть некие сенсоры по улавливанию угроз этому обществу, его интересам. Но тут ты понимаешь, что в нашей стране этот инструментарий просто бесполезен. Он по большому счету не востребован обществом. Да и государство всячески дает понять, что и оно не особенно заинтересовано в его наличии. То есть ты можешь хранить инструменты в своем арсенале, но вот будет лучше пока – ва эпоху стабильности – поменьше ими пользоваться… И ты уже работаешь не как журналист, а как функционер-пропагандист. Короче, когда мне предложили стать функционером де-юре, я решил, что это просто честнее. 

- Как отнеслись коллеги из стана репортеров?

- Если говорить о коллегах из агентства , они давно заметили мои творческие метания, и мой переход во власть они восприняли со вздохом облегчения. Наверное, потому что в мои перспективы как ландшафтного дизайнера как-то не поверили. Что касается других – то многие посчитали это закономерным переходом, ведь за годы работы в агентстве у меня сложились тесные связи с командой нового губернатора.

Кто-то был довольно жесток в оценках. Говорили: мол, чему удивляться, если Полозов давно уже не был журналистом? «Его личностная и профессиональная деградация стала его социальным лифтом», – это я почти дословную цитату привожу. Один написал, что я сюда приехал за властью и длинным рублем, как будто здесь у нас не Южный Урал, а Полярный. Конечно, и такая точка зрения имеет право на существование. 

- Первые впечатления? 

- Шок. Раньше я был зрителем, наблюдал за каким-то действием на сцене, а потом вдруг оказался по ту сторону рампы. Пусть не актером и тем более не режиссером, но даже будучи «на подхвате», все равно вносишь свой вклад в постановку, а не просто пишешь на нее рецензии. 

- Какими новыми навыками пришлось срочно овладевать, и какие ограничения на себя накладывать?

- Скажу банальность: почти не стало времени на себя и близких людей – очень много работы. Пришлось мириться с дресс-кодом: раньше я носил исключительно casual. Но прежде всего, пришлось учиться быть «системным человеком». То есть понимать, что ты встроен в некую иерархию, живущую по своим законам, которым необходимо подчиняться. Иногда ходишь по резиденции и думаешь словами известного булгаковского героя: «Вот все у вас не как у людей».

Еще есть довольно специфический язык власти, и его тоже приходится осваивать, несмотря на довольно солидный опыт работы политическим обозревателем. Когда мне приносят какие-то распоряжения с резолюциями, я на определенном этапе стал ловить себя на мысли, что уже умею читать между строк резолюции. В одной приемной мне мои подозрения подтвердили. Рассказали: шеф любит писать на резолюциях слово «хорошо». И это слово может быть написано с совершенно разными смыслами. Например, «хорошо» могло означать «это очень плохо, и больше ко мне с этим не надо подходить». Или «отложить и подойти через какое-то время», «отложить в долгий ящик, но чтобы можно было найти». Или, наконец, «немедленно выполнить». Добавляются знаки препинания или слова дополнительные...

Это, конечно, гипертрофированный пример. И скорее, похоже на байку. Но все равно есть определенные сигналы, коды, которые ты начинаешь улавливать и дешифровывать…

- То есть все? Уже переродился в чиновника?

- Главное – оставаться человеком. Это, кстати, был основной, если так можно назвать, наказ от бывших коллег – не отрываться от народа. Это довольно серьезно. Я и сам вижу, что многие мои коллеги, которые попадают во власть, со временем начинают «бронзоветь».

- Почему?

- Я не знаю, почему, я всего полгода здесь, и не успел разобраться.

- И что помогает не отрываться от народа?

- А большой круг общения. У меня свыше ста контактов в аське, очень много контактов в скайпе, куча людей в телефоне и так далее. В основном, это журналисты. Они и держат мои корни.

- Но от обязанности противостоять бывшим коллегам это же не спасает? Ты в прямом смысле слова – на другом берегу. Наша задача – вытянуть из тебя секреты кулуаров власти, твоя задача – не сказать всего.

- Понятно, что я обременен некоторыми обязательствами перед своим работодателем. И гадом буду, если начну его подставлять. Но любой журналист, который обратился ко мне напрямую, может рассчитывать на максимальное содействие и помощь. И не только из профессиональной солидарности. Одним из моих мотивов прийти во власть было и остается подозрение, что власть не только должна, может, но и хочет быть прозрачной. Нужно только ей помочь в этом. Ведь здесь работают люди, которые специалисты в своих областях, но не в нашей: многие и двух слов связать не могут, потому и шарахаются от человека с микрофоном. Если годится такой образ, то власть надо «подсвечивать» не только снаружи, но и изнутри. Собственно, этим и занимаемся.

БЛОГ ГУБЕРНАТОРА ПОРОДИЛ ОППОЗИЦИЮ?

- Кто пишет блог губернатора?

- Михаил Валериевич уже ответил: что пишет сам, по крайней мере, старается писать. Конечно, есть вещи, что называется, церемониальные, которые ему помогают писать люди из аппарата.

Точно могу сказать, что губернатор не отвечает на комментарии к своим постам. Если бы у него была такая возможность, ему бы некогда было руководить регионом. Но все, что пишется в блоге, он читает при первой же возможности. Перед каждым выездом на территорию, мы делаем для него подборку тех сигналов, которые поступили по этой территории в блог.

Например, по Копейску только «выжимка» по существу вопросов заняла несколько страниц. Губернатор по дороге это все просмотрел, и у меня есть уверенность, что во время разговора с Михаилом Конаревым, он многое из написанного людьми обговорил.

- Блог губернатора превратился в книгу жалоб?

- Он изначально и планировался не только как имиджевая вещь, но и как новый канал связи с населением. А то, что у нас этой связи губернатор уделяет особое внимание, подтвердила хотя бы реорганизация отдела по работе с обращениями граждан в целое управление.

- Ты подсказываешь губернатору какие-то частности содержания постов в его блоге?

- Нет. Он принимает решение о подаче той или иной темы, и я это могу обсуждать, когда мы собираемся нашей информационной группой, здесь, в администрации: наш аналитический центр и пресс-служба. Губернатор же вообще не вдается в детали, как подавать ту или иную вещь. Он просто уведомляет нас, что видит ситуацию тем или иным образом. Наша задача, упрощенно говоря, обеспечить этому решению «зеленый свет» в медиа- и блогосфере.

- Есть ли принципиальное отличие в информационном сопровождении губернатора Михаила Юревича от информационного сопровождения прежнего губернатора Петра Сумина?

- Лучше задать этот вопрос не мне, а тем сотрудникам аппарата губернатора, которые остались работать с нами после ухода Сумина. Конечно, есть определенные лекала, с которыми к делу подошла новая команда, ведь они доказали свою эффективность за 10 с лишним лет политической карьеры Юревича. Но есть и остаются определенные наработки старой команды. Все это синтезируется, и я надеюсь, что с нашим приходом информационная политика областной администрации стала, по крайней мере, не хуже, чем была. Критерий эффективности я назвал – это открытость. То есть возможность для журналистов получить от нас интересующую их информацию.

Кстати, когда команда Ильи Ананьева уходила, я, еще будучи журналистом, констатировал, что это одна из лучших пресс-служб, с которыми нам приходилось работать. Здесь не было лести, а была именно констатация факта. 

- И этот материал точно не был проплачен?

- Нет, но был отдан моральный долг людям, с которыми мы много лет работали.

- Как ты относишься к оппозиционной жизни в ЖЖ?

- Очень приветствую. Вообще, блогеры очень во многом заменили журналистов, вернув аудитории и настоящие расследования, и даже по части оперативности распространения информации, глубине первичного анализа они нередко превосходят профессионалов. Главное, в интернете куда больше мнений, а значит, куда больше вероятность принять верное управленческое решение. Очень многие во власти это понимают.

В своем блоге я уже как-то высказал мысль, что решение завести блог губернатора сильно продвинуло челябинскую блогосферу, дало ей, если хотите, самоорганизующий импульс. Вторым таким мощным импульсом стала встреча губернатора с блогерами. Этим шагом власть признала, что в челябинском интернете существует социально активное ядро, с которым она, власть, готова встречаться и советоваться на самом высоком уровне. Считаю, что со своей стороны мы сделали все для того, чтобы челябинский интернет мог свободно существовать, дискутировать и на основе дискуссий предлагать решения, с оглядкой на которые областная власть могла бы работать.

Теперь весь вопрос в том, готовы ли «лучшие люди челябинского интернета», как они сами себя назвали, ощутить себя конструктивной силой? Или многие из них так и продолжат выступать с позиции ни за что не отвечающих критиков, убежденных, что Юревич не способен сделать ничего хорошего, потому что это Юревич

О ЛИЧНОМ

- Все в журналистику приходили по-разному. Ты как?

- Началось со стенгазеты, как и у многих из нас. Когда потянулась рука к перу, озвучил в классе предложение издавать стенгазету. В начале 90-х рушилась система, и издание стенгазеты было таким же моветоном, как и ношение галстука. Словом, класс на меня посмотрел, как на дурака, и я понял, что писать все буду сам. И просто стал это делать. Газета попала на глаза редактору «Озерского вестника» Елене Вяткиной, которую я считаю своей крестной матерью в профессии. Далее Уральский госуниверситет в Екатеринбурге. Большой город, куча соблазнов, да и обязательств не меньше. Нужно было срочно искать источник дохода. Еще этот дефолт… Но как раз в тот момент начался бурный рост сетевой журналистики. Так что, закончив газетное отделение журфака, в газете я не проработал ни дня.

- Говорят о твоей личной дружбе с вице-губернатором Вадимом Евдокимовым...

- Это было одним из доводов против моего прихода на эту службу. Мне всегда казалось, что дружба – это отношения не по вертикали, а по горизонтали. И когда одно совмещают с другим, получается какая-то диагональ. На моей памяти куча примеров, когда друзья, попадая в соподчинение, переставали быть друзьями… Не знаю, может быть, какая-то уже жизненная мудрость наша с ним позволяет пока соблюдать интересы службы и интересы дружбы.

- Не жалеешь, что ушел из журналистики, пусть даже, в твоем понимании, ее и нет? Дедлайн не снится по ночам?

- Не исключаю, что когда-нибудь журналистика снова будет моим основным хлебом: может быть, на другом уровне – топ-менеджера или даже собственника. В любом случае, у меня ощущение, что я из журналистики, собственно, и не уходил никуда. По-прежнему журналисты – мой основной круг общения. Многих своих коллег и руководителей по-прежнему воспринимаю в качестве ньюсмейкеров. Разумеется, пишу кучу текстов. Если все это слагаемые журнализма, то де-факто я в ней остаюсь.

Беседовала Екатерина Минеева,
фото Артема Устюжанина