Борьба за Златоустовский метзавод

Период с июля по сентябрь 1996 года стал для Златоустовского металлургического завода временем реального экономического роста. Завод постепенно нормализовал взаимоотношения с поставщиками сырья, начал расплачиваться с энергетиками и транспортниками, возросли платежи в бюджеты всех уровней.

Правда, валютный коридор, установленный федеральным правительством и Центробанком, губил на корню многие начинания промышленников. Несмотря на увеличение экспортных поставок, предприятия не могли существенно наращивать оборотные средства, поскольку были вынуждены продавать валюту по фиксированному заниженному курсу.

Тем не менее, рост ощущался, что в первую очередь сказывалось на стабилизации социально-экономической обстановки на заводе. Люди, наконец, поверили, что у ЗМЗ есть серьезные перспективы и новое руководство предпримет все меры по выводу предприятия из кризиса. Однако беда пришла со стороны Москвы, где в конце октября того же года чиновники из Временной чрезвычайной комиссии (ВЧК) ретиво принялись за реализацию новой установки: банкротить предприятия, если у них есть задолженность перед федеральным бюджетом. При этом не учитывался тот факт, что большинство предприятий – потенциальных банкротов стали таковыми как раз по вине государства. Не имело значения для ВЧК и то, что, к примеру, банкротство такого предприятия, как Златоустовский металлургический завод, может реально остановить жизнь всего Златоуста. Крупнейшее градообразующее предприятие, таким образом, ставилось в один ряд с фирмами-однодневками, имеющими задолженность перед кредиторами в несколько десятков миллионов рублей.

В ноябре 1996 года руководитель федеральной службы по делам о несостоятельности Петр Мостовой во всеуслышание заявил в интервью корреспонденту «Радио России», что Златоустовский металлургический завод решением ВЧК объявлен банкротом. Юридического значения это заявление не имело (окончательную точку во всей истории с банкротством мог поставить только арбитражный суд), но для завода это было сильнейшим ударом. Наши деловые партнеры и потенциальные инвесторы поспешили свернуть все контракты и инвестиционные программы, в результате чего завод понес колоссальные убытки. Кому было это выгодно – оставалось лишь догадываться.

При личной встрече с Петром Мостовым я в резкой форме высказал ему претензии по поводу заявления по «Радио России»:

- Делать подобные заявления – хоронить завод. Своим выступлением Вы оттолкнули потенциальных инвесторов, так что теперь завод находится в крайне сложной ситуации.

Не удовольствовавшись туманными объяснениями руководителя ФСДН, я выехал прямо от него в пресс-центр правительства России, где убедил сотрудников пресс-службы созвать пресс-конференцию. На удивление скоро откликнулись журналисты ведущих российских телекомпаний и печатных изданий, в том числе ОРТ (ныне – 1 канал), РТР, НТВ, ТВ-6, «Российской газеты», «Труда» «Коммерсанта» и др. За полчаса до начала пресс-конференции я связался по телефону с Мостовым.

- Готовится пресс-конференция, нужно дать опровержение! – потребовал я.

- Хорошо, Вячеслав Николаевич, буду ровно в пятнадцать ноль-ноль!

В назначенное время Петр Мостовой появился в зале правительственного пресс-центра, и вскоре по каналам информационных агентств прошла информация, что руководитель ФСДН дезавуировал ранее озвученное заявление в отношении предполагаемого банкротства Златоустовского металлургического завода. К счастью, благодаря журналистам эта информация не затерялась в потоке новостей, после чего ситуация на ЗМЗ постепенно вошла в прежнее русло. Оставалось загадкой, в чьих же интересах было сделано первое заявление Мостового, и почему далеко не первый по объемам производства и задолженности завод попал в поле зрения могущественной ВЧК. Для меня стало ясным лишь одно: в стране вновь назревает передел собственности, и на этот раз его основным инструментом будет процедура банкротства.

С начала 1997 года события начали развиваться стремительно, ситуация все более напоминала третьеразрядный кинобоевик. На деле, однако, все оказалось гораздо серьезней, поскольку интересы морозовской группировки не ограничивались пределами «Казака уральского», на который пришла новая управленческая команда во главе с Евгением Коршуновым. Почувствовав наступление правоохранительных органов области на свою «водочную империю», Морозов перевел активность в русло «освоения» крупных промышленных предприятий. Мне недвусмысленно давали понять, что мое время истекло, а у ЗМЗ в ближайшем будущем появится новый хозяин.

Законными средствами освободить меня от должности генерального директора завода было невозможно, поэтому в ход пошли противозаконные приемы. 6 февраля 1997 года Морозов назначил мне встречу с целью обсудить перспективы предприятия. Понимая, что мой отказ усилит позиции Морозова, я дал согласие. Никакого страха или почтения перед «коммерческим гением» лидера златоустовского криминалитета я не испытывал. Однако конфиденциальной встречи не получилось. Более того, сама встреча напоминала скорее психологическую атаку. Кроме нас в помещении присутствовало около 30 молодых людей характерной внешности. Сам Морозов в беседе участия не принял, сославшись на занятость. Во всеуслышание заявил, что является... полномочным представителем государства по вопросам борьбы с организованной преступностью и коррупцией в высших эшелонах власти. Вместе с ним, как он выразился, находятся «наместники» из Москвы, Челябинска и Златоуста. Мои попытки выяснить у «наместников» причину визита не дали никаких результатов. В ответ звучало нечто невразумительное. В итоге я предложил Морозову приехать на следующий день в три часа дня на завод, где мы могли бы спокойно поговорить.

На следующий день в назначенное время к заводоуправлению подъехал кортеж «крутых» иномарок с морозовским джипом во главе. В сопровождении 14 боевиков Морозов прошел в мой кабинет, где вновь заявил, что «занят», и предложил вести переговоры с его представителями. Примерно через двадцать минут, тем не менее, он вновь вошел в кабинет и безапелляционно вмешался в ход переговоров.

- Немедленно собирайтесь и едем в ночной бар ДК металлургов! – приказал Морозов и, обращаясь ко мне, добавил с ухмылкой: Там для тебя готов сюрприз.

Вероятно, он ожидал испуга или удивления с моей стороны, а потому был явно разочарован решительной фразой: «Едем, если хочешь!»

Приехав во Дворец культуры, я увидел там человек 40 молодых сторонников депутата. Меня провели на второй этаж, где указали место за столом. Далее началось уже совсем непонятное, поскольку Морозов в грубой форме заявил:
- Я уполномочен государством на борьбу с организованной преступностью и коррупцией в высших эшелонах власти и приказываю Скворцову немедленно написать заявление об уходе в отпуск, назначить по моему указанию исполняющего обязанности директора завода и немедленно предоставить перечень должников завода. Мы имеем силу взыскать все долги, не прибегая к помощи правоохранительных органов!

Моих возражений никто не стал бы слушать. Чем дальше Морозов говорил, тем больше распалялся, впадая в откровенную истерику. Его слова становились все менее разборчивыми, речь переставала быть связной, и я с трудом мог разобрать угрозы, что, дескать, Скворцов везде порочит депутата Морозова, называет его преступником и за все это придется «расплачиваться». Думаю, лишь присутствие нескольких десятков людей помешало Морозову привести свои угрозы в исполнение немедленно, хотя было видно, что он работает «на публику». Вся эта безобразная сцена была ловко разыграна с двумя целями: во-первых, попытаться запугать меня, а во-вторых – продемонстрировать своим сторонникам «авторитет» и «значимость» их лидера. Воинственный пыл Морозова остудили лишь мои слова: «Вы можете меня уничтожить физически, но я ничего не подпишу!»

Слова Морозова не были пустой угрозой. Некоторые руководители предприятий-должников уже ощутили на себе давление морозовских бандитов, которые предлагали свои услуги по выбиванию долгов государственным и частным организациям. От меня морозовцы в конце 1996 года требовали вагон металла якобы на благотворительные цели для общественного фонда «Терек», являвшегося официальным прикрытием деятельности Морозова. Получив жесткий отказ, они попытались воздействовать на непосредственных исполнителей, но после действий службы экономической безопасности завода попытки не возобновлялись.

Думаю, что дерзкие выходки Морозова в отношении меня отчасти объяснялись уверенностью депутата в его неуязвимости для правоохранительных органов. Но даже это объяснение будет выглядеть однобоким, если не знать психологию преступной среды. Неоднократно нарушая закон, Морозов, видимо, не представлял, что кто-то может жить, хозяйствовать и руководить честно. Логика рассуждений таких людей ясна: мы на Скворцова «наедем», а он промолчит, потому что у самого «рыльце в пушку». Здесь Морозов просчитался: я, зная, что чист перед законом, немедленно направил заявление прокурору Златоуста Юрию Хадыеву, а копии – губернатору и председателю Законодательного Собрания, руководителям правоохранительных органов области. Спускать с рук оскорбления и провокации Морозова я был не намерен. В этом со мной были солидарны члены моей команды, не желающие мириться с криминальным беспределом в городе.

Не ограничившись демаршем в ДК металлургов, Морозов развязал против ЗМЗ и его генерального директора клеветническую кампанию, активно используя при этом средства массовой информации. В сознание людей настойчиво внедрялась мысль о том, что по вине Скворцова гибнет уникальное предприятие, что на заводе процветают хищения и злоупотребления, в результате которых личное благополучие двух-трех лиц растет обратно пропорционально падению объемов производства. По приказу Морозова его помощник Чеботов позвонил мне домой и потребовал подчиниться приказам своего шефа, в противном случае угрожая убрать меня в прямом смысле слова. У правоохранительных органов появились основания для ареста помощника депутата.

24 марта 1997 года сотрудниками правоохранительных органов был произведен обыск в служебном кабинете депутата Морозова в здании областного Законодательного Собрания. Во избежание возможного террористического акта с целью моей физической ликвидации был арестован Чеботов. Принадлежащая Морозову газета «Терек» поспешила уведомить читателей о незаконности обыска, а ситуацию с Чеботовым повернула в русло фарса, высказав предположение, что помощник депутата арестован... за неуплату алиментов.

Тем временем стали сгущаться тучи и над самим Морозовым. Новое руководство области во главе с губернатором Петром Суминым было готово повести бескомпромиссную борьбу с организованной преступностью и коррумпированными чиновниками всех уровней. Директора промышленных предприятий осторожно присматривались к ситуации вокруг ЗМЗ, понимая, что сами завтра могут столкнуться с подобными проблемами.

Вячеслав Скворцов

«Все блоги